Карен Уайт - Записки на полях соленых книг

Хит удивил ее. Он не стал спорить и послушно обменял шкатулку на свернутый клочок бумаги. Медленно развернув листок на ладони, он всмотрелся в крошечные буквы перед тем, как приступить к чтению.

«Моя дорогая Маргарет,

мне нужно поговорить с тобой и все объяснить. То, что я сделал, позорно. Но я должен рассказать тебе, почему это случилось – не для того, чтобы оправдаться, а для того, чтобы обезопасить тебя. Дай мне последний шанс – это все, о чем я прошу. Я хочу увезти тебя подальше отсюда, куда-нибудь, где мы сможем все начать снова и оставить прошлое позади.

Обещаю, что если ты уйдешь после того, как я все расскажу, я больше не буду беспокоить тебя. Если ты вообще не придешь, то таким образом я получу ответ. Я сделаю все, что ты скажешь, женюсь на Кэт и стану отцом ребенка. И я найду способ защитить тебя даже издалека. Но если ты когда-нибудь любила меня, как я люблю тебя, то ты придешь. Встретимся в среду вечером в нашем особом месте возле маяка, в одиннадцать часов. Я буду ждать».

Хит поднял голову.

– Она не подписана, – он протянул записку Эмми, чтобы та могла убедиться в этом.

Казалось, кровь едва текла в ее жилах, когда она смотрела на знакомый почерк.

– Я знаю, кто это написал.

Он вопросительно посмотрел на Эмми.

– Питер. Я узнаю его почерк по дарственным надписям в книгах для Мэгги и Лулу. Заглавная «м» и прописная «ж» достаточно необычны, их легко запомнить, – она указала на букву «м» в имени «Маргарет». – Видите хвостик перед первой ножкой и сразу же за последней? А буква «ж» выглядит так, словно ее напечатали на пишущей машинке. Я сразу же заметила эту особенность. Это один из критериев, которыми я пользовалась для того, чтобы определить, что Питер, надписавший книги для Мэгги и Лулу, не был тем человеком, который оставлял записки на полях.

Хит выпрямился.

– Тогда кто это сделал? Не могу представить, что моя бабушка имела нескольких любовников. Ей это было не свойственно.

Эмми прикоснулась к руке Хита.

– Я знаю. Но, возможно, автором все-таки был Питер, и он по какой-то причине изменил свой почерк в дарственных надписях. Это имело бы смысл… – Ее голос пресекся, когда она поняла, что собирается сказать.

– Продолжайте, – велел Хит. – Мы зашли слишком далеко, чтобы остановиться на этом.

– Я хотела сказать, для него имело бы смысл изменить почерк, если бы он завел тайный роман с Мэгги после свадьбы и не хотел, чтобы Кэт узнала об этом, если наткнется на одну из записок.

– Но кто был отцом ребенка Кэт? И что такого позорного сделал Питер?

Эмми какое-то время молча смотрела на Хита.

– И почему ему нужно было обеспечить безопасность Мэгги? – тихо добавила она.

Хит кивнул, глядя на одинокий белый крест, возвышающийся над землей, словно знак вопроса.

– Есть лишь один человек, который может ответить на все эти вопросы.

Эмми собрала с травы разложенные предметы и встала. Протянув Хиту пустую шкатулку, она произнесла:

– Теперь вам решать, что делать дальше. Я пойму, если вы не захотите расстраивать Лулу.

Хит помолчал, обдумывая ее слова.

– С тех пор прошло уже достаточно времени, – сказал он. – Думаю, Лулу тоже понимала это и потому решила достать шкатулку. Нельзя прожить всю жизнь с незавершенным делом… или с чувством вины.

Он захлопнул шкатулку и перевернул ее для более внимательного осмотра. Внутри послышался глухой стук, удививший их обоих.

– Я думала, что шкатулка пуста.

– Я тоже. – Хит снова перевернул шкатулку, и они услышали тот же звук. Он откинул крышку, и оба заглянули внутрь, но увидели лишь красную бархатную обивку.

– Дайте ее мне, – Эмми забрала шкатулку и вставила ноготь в тонкую щель, где обнаружила записку. Она потянула, и обивка отошла в сторону, открыв маленькую полость между тканью и деревянным дном. Эмми повернула шкатулку набок, легко стукнула, и в ее подставленную ладонь выпало золотое кольцо.

Эмми подняла кольцо, чтобы оба смогли рассмотреть его. Это было мужское кольцо с печаткой из желтого золота с черным квадратным ониксом и рельефной золотой буквой «К».

– Я уже видела это кольцо, – сказала она. – На фотографии Питера, он носил его на правой руке. Это определенно то самое кольцо.

– Но его фамилия была Новак. Откуда взялась буква «К»?

Эмми нахмурилась.

– Возможно, это был подарок или фамильная драгоценность.

– Может быть. – Судя по тону Хита, он был не слишком убежден в этом. – Разумеется, это придает новый смысл монограмме на носовом платке.

Капля дождя упала на шкатулку, и оба посмотрели на небо.

– Пошли, – сказал Хит. – Давайте вернемся домой и выясним, скоро ли мы сможем увидеть Лулу.

Они убрали в шкатулку серьги, пряжку, ключ для роликовых коньков, носовой платок, ленту для волос, записку и монетку, но кольцо Хит оставил у себя. Дождь усилился, и они бегом вернулись к грузовику, успев промокнуть, пока забрались в кабину.

Хит включил зажигание, когда у Эмми зазвонил мобильный телефон. На экране высветился номер магазина «Страницы Пейдж».

– Мама?

– Здравствуй, Эмми. Мы спешим, и у меня есть лишь несколько минут, но я хотела кое-что тебе рассказать, пока не забыла.

– Что?

– Помнишь, ты просила позвонить тебе, если я вспомню что-нибудь о жителях Фолли-Бич или о его истории?

– Да, – Эмми взглянула на Хита и пожала плечами.

– Я подумала о некоторых вещах, которые могут быть тебе интересны. Возможно, они не имеют отношения к тому, что ты ищешь, но я все равно хочу тебе рассказать.

– Давай.

– Ну так вот… Ты знаешь, что Фолли-Бич когда-то назывался «Гробовым островом»? Это потому, что все суда, направлявшиеся в гавань Чарльстона, должны были высаживать больных пассажиров, чтобы никакая зараза не могла распространиться в городе. Когда суда возвращались, большинство успевало умереть.

Эмми вопросительно посмотрела на Хита.

– Интересно. Что-нибудь еще?

– Я знаю, что это событие хронологически не подходит для твоих изысканий, но известно ли тебе, что на острове был свой серийный убийца? В начале 1970-х годов мужчина похитил и убил трех девушек-подростков и закопал их тела. В конце концов, его поймали.

– Это ужасно, но опять-таки не имеет отношения…

– Ох, я знаю. Есть и еще кое-что: например, ходили слухи, что там отдыхал Элвис Пресли до того, как стал звездой, а в 1950-х годах агенты ФБР арестовали какого-то крупного гангстера на перекрестке Эри и Сентер-стрит… или Ист-Эшли и Сентер-стрит, теперь уже не важно. Просто ты спрашивала.

Эмми улыбнулась.

– Да, и спасибо тебе. Все это очень увлекательно, и я ценю любые сведения о Фолли-Бич. Пожалуйста, дай знать, если вспомнишь что-то еще.

– Хорошо… ох, подожди! Есть еще кое-что. Сегодня утром я разговаривала с твоим отцом и упомянула о том, что моим любимым рестораном в детстве бы «Атлантик-Хаус», который был уничтожен «Хьюго».

– Знаю, Хит мне рассказывал. Так что с рестораном?

– Однажды к нам в школу пришел местный историк и прочитал лекцию. Он сказал, что старый дом, который потом стал рестораном, пустовал с 1940-х годов, и некоторые считали, что оттуда нацистские шпионы подавали сигналы для подводных лодок. Наверное, это лишь слухи, но я решила на всякий случай рассказать тебе, поскольку речь идет о том же времени.

– Спасибо, мама. Еще не знаю, поможет ли это, но обязательно буду иметь в виду.

– Сделай одолжение. И последнее…

– Да?

– Мы с отцом все-таки собираемся приехать на Фолли-Бич, – обе немного помолчали. – Он говорит, что прошло уже достаточно времени, и думаю, он прав.

Через окошко, покрытое каплями дождя, Эмми смотрела на разномастные дома на другой стороне улицы, которые стали для нее такими же знакомыми, как кукурузные поля Индианы.

– Мама?

– Да, Эмми.

Она провела пальцем по извилистой струйке, сбегавшей по другую сторону стекла.

– Когда становится понятно, что прошло достаточно времени?

Эмми чувствовала, как мать улыбнулась.

– Когда ты понимаешь, что любовь не имеет срока давности. Его имеет только боль. Иногда бывает трудно провести различие, поэтому мы цепляемся за то и за другое, как будто они неразделимы.

– Вот как? – Эмми нахмурилась, не вполне уверенная, что понимает. – Ладно, я рада, что у тебя это получилось. И еще я рада, что вы с папой собираетесь приехать.

– Ну вот… Кто-то только что вошел в магазин. Скоро отец свяжется с тобой и сообщит подробности.

– О’кей. До свидания.

Эмми подождала, пока ее мать не повесила трубку, и закрыла свой мобильный телефон. Потом она снова стала смотреть в окно и думать о том, что она недавно услышала от матери и сколько еще ей понадобится времени, чтобы боль ее отпустила.